15 января, 2016

Харпер Ли. Пойди поставь сторожа. М.: АСТ, 2015.




Все мы знаем, что сиквел хуже приквела. Надежды, возлагаемые на вторую часть фильма или книги, практически никогда не оправдываются. Случай Харпер Ли - и исключение, и нет. Хрестоматийный «Убить пересмешника», преподаваемый в американских школах, и называемый главным американским романом XX века, на самом деле, оказался сиквелом. В 2015 году мир узнал о существовании первой части истории американского Юга, которая послужила фундаментом для знаменитого воспитательного произведения. Выход новой книги сопровождался бурными спорами о качестве написанного (книжный  магазин штата Мичиган даже предложил своим покупателем вернуть деньги за неоправданные надежды).
Одна из главных литературных интровертов Америки, Харпер Ли на протяжении всей своей жизни считается автором одной книги. Она смущенно удивлялась настигшей ее популярности, уверяла всех в том, что никогда больше не возьмется за перо. И тут на сцену выходит издатель, который, как оказалось, прочтя «Пойди поставь сторожа», порекомендовал автору доработать и отшлифовать текст. Доработка привела к созданию отдельного романа. Здесь читатель может уверенно опровергнуть в своем сознании гипотезу, согласно которой истинным автором «Пересмешника» был Трумэн Капоте (близкий друг Ли). Видя, из чего вырастает сюжет, можно предположить, что автор огламуренного «Завтрака у Тиффани», возможно, помогал выстроить более стройный сюжет, но не более того (хотя оба американских классика эту версию рьяно отвергали). И, если «Убить пересмешника» по праву считается достойнейшим образцом южноамериканской готики (наряду с Фолкнером и Уильямсом), то его предшественник такого звания заслуживает едва ли. 
Сюжет нового-старого романа строится вокруг душевных метаний повзрослевшей Джин-Луизы Финч, которая вернулась из Нью-Йорка в родной Мейкомб на каникулы. Ее отца Аттикуса разбил артрит (что не мешает ему также рьяно работать), брат Джим внезапно умер (не значительный спойлер, поверьте), а давний друг детства Генри Клинтон внезапно стал претендентом на звание жениха. Ностальгический шарм отчего дома, пусть и омрачаемый консервативным деспотизмом тетушки, позволяет Глазастику некоторое время на замечать происшедших в обществе изменений. Попадая в знаковое для всех героев романа здание суда, она обнаруживает, что расистские идеи поддерживаются не только старожилами Мейкомба, но и любимым отцом (с новоявленным женихом на пару). 
Смена вектора общественного мнения относительно сегрегации Харпер Ли описывает довольно скомкано (во время чтения в голове все время всплывает штамп черновика «Пересмешника»), и постоянно возвращается к малозначимым подробностям детства главной героини. Казалось бы, будучи очевидцем всех описываемых событий (в том числе и нашумевшего Скоттсборского, дела о казни невиновных чернокожих молодых людей), Ли должна была бы нарисовать самый яркий и самый правдивый портрет эпохи. Однако тот же роман «The Help» (2009) американской писательницы Кэтрин Стоккет о жизни афроамериканской горничной, описывает внутреннюю борьбу юной девушки с сегрегацией реалистичнее и в разы человечнее. Правда, в обоих случаях вся несоразмерная надежда возлагается на американских женщин.
Здесь стоит отметить, что ключевую роль в протирании очков Джин-Луизы играет второстепенный персонаж первой части романа – брат Аттикуса, дядя Джек. Никому не запомнившийся герой, начинает кампанию по вынужденному вразумлению блудной дочери мистера Финча. Ярость Глазастика по отношению к своему отцу обнажает нелицеприятные факты из биографии юриста, но остается бессильной перед его обаянием, умом и харизмой.
«Пойди поставь сторожа» - добротный роман о жизни Соединенных Штатов середины XX века, в котором есть место и непрерывности американской истории (когда Джин-Луиза «…легла в кровать, на которой была рождена»), и гражданскому самосознанию (законодатель не может позволить себе искупаться ночью в пруду), и бунту молодежи наравне со стариковским сопротивлением новациям.  Но он, скорее всего, так и останется в умах читателей лишь черновиком великого американского произведения. И вину за это стоит возлагать не на историю с издателем в средствах массовой информации, а на хаотичное, местами рваное и, будто бы равнодушное к судьбам героев, повествование. Но, кто знает, стал бы «Убить пересмешника» великим романом без своего черновика с цитатой из Ветхого Завета в названии?